– На этот раз не вернусь. В прошлом я был слаб. Ты удерживала меня чувством вины. Такого больше не будет. Нам незачем видеться и разговаривать. Я был терпелив к тебе и пытался помочь. Но с меня хватит. Начиная с сегодняшнего дня я замораживаю средства твоего фонда.

– Ты не посмеешь!

– Посмею. Если ты вернешься в Бостон и будешь регулярно посещать психотерапевта, я позабочусь о твоей финансовой поддержке. Но если ты снова начнешь меня донимать или попытаешься сделать какую-нибудь гадость Джулианне, твое финансирование будет обрезано. Навсегда. – Он угрожающе наклонился к Полине. – Мое требование касается и всего, что связано с учебой Джулианны.

– И ты готов так поступить со мной? Готов вышвырнуть меня из своей жизни? Вытереть об меня ноги? Ради тебя я пожертвовала своим здоровьем. Своей научной карьерой.

Габриель стиснул зубы:

– Я вовсе не хотел, чтобы ты ее бросала. Я делал все, что мог, пытаясь удержать тебя в Гарварде. Ты сама не пожелала.

– Ах, не пожелала? Может, скажешь, от лени? Или ты забыл, что? случилось со мной? С нами?

Пальцы Габриеля сжались в кулаки.

– Не отрицаю: я вел себя отвратительно. У тебя есть все основания сердиться на меня. Но мое признание не отменяет того, что наши встречи должны прекратиться. Начиная с сегодняшнего дня. – Он смотрел на нее, и в его глазах промелькнуло сострадание. – Прощай, Полина. Будь счастлива. – Габриель пошел ко входу в здание.

– Ты этого не сделаешь. Не посмеешь!

Его глаза смотрели холодно и решительно.

– Уже сделал.

Габриель вошел в Мэньюлайф-билдинг и даже не оглянулся, оставив плачущую Полину наедине с хлопьями снега.

Глава тридцать девятая

Май 2010 года. Кладбище Святого апостола Якова, Уэст-Роксбери, штат Массачусетс

Габриель стоял перед двумя мраморными ангелами. Словно часовые, они застыли по обе стороны надгробия: белые, с безупречно красивыми лицами и фигурами. Распростерши мраморные крылья, они смотрели на Габриеля, и рука каждого указывала на надгробие, где было высечено всего одно имя.

Памятник напоминал аналогичные памятники во флорентийской базилике Санта-Кроче. Сходство было намеренным, поскольку Габриель сам делал эскиз памятника.

Он смотрел на ангелов и вспоминал время своей волонтерской работы в Италии, у францисканских монахов. Вспоминал мысли и чувства, приходившие к нему возле гробницы святого Франциска. И конечно же, думал о Джулианне и расставании с ней.

Если бы только он смог дождаться первого июля. Дальше появлялась надежда на их воссоединение. Но Габриель не был уверен, что Джулия его простит. Он не был уверен ни в чьем прощении. И тем не менее нужно хотя бы попытаться.

Он достал мобильный телефон, вошел в адресную книгу и выбрал номер.

– Габриель? – послышался удивленный женский голос.

Он глубоко втянул воздух:

– Да, Полина. Мне нужно тебя видеть.

– А что случилось?

Габриель повернулся спиной к памятнику. Он не мог говорить с ней, одновременно глядя на то, единственное имя.

– Я тебя долго не задержу. Мне хватит часа. Мы можем встретиться завтра?

– Я сейчас в Миннесоте. А о чем ты хочешь говорить?

– Вечером я вылечу в Миннеаполис. Мы сможем встретиться?

Голос его, как всегда, был требовательным, но сейчас к требовательности примешивалось напряжение, и потому он говорил тише обычного.

– Ладно. – Полина тяжело вздохнула. – Давай завтра утром встретимся в кафе «Карибу». Адрес я пришлю по электронной почте. – Полина замолчала. Чувствовалось, неожиданный звонок взбудоражил ее. – Не припомню, чтобы ты когда-нибудь мчался в другой город ради встречи со мной.

– Можешь не припоминать. Этого просто не было, – сквозь зубы произнес Габриель.

– Наш последний разговор приятным не назовешь. Ты видел, в каком я была состоянии, но повернулся и ушел.

– Полина… – В его голосе появились умоляющие нотки.

– Помнится, ты недвусмысленно дал понять, что обрываешь все контакты.

Габриель нервно расхаживал взад-вперед, сжимая в руке мобильник.

– Да. А что было потом?

– Я уехала домой.

Он остановился:

– Тебе еще несколько лет назад нужно было уехать домой, а мне – убедить тебя это сделать. – (Телефон молчал.) – Полина?

– Мне опять будет больно? Впрочем, что я спрашиваю. Наверное, будет.

– Я не знаю, – честно ответил Габриель. – Завтра поговорим.

Он отключился и некоторое время стоял, опустив голову. Потом снова повернулся к могиле их дочери.

Полина нервничала. Разговор в холле Мэньюлайф-билдинга и потом, на улице, был для нее крайне унизительным. Мало того что она не могла спать без таблеток и спиртного, мало того что она целиком зависела от учрежденного Габриелем фонда, тот январский разговор вынуждал ее нарушить собственную клятву. Полина обещала себе, что никогда не вернется в родные края. Но теперь у нее просто не было иного выбора.

Она вернулась. Нашла работу. Сняла скромную, но уютную квартиру. И, что совсем уж невероятно, встретила другого мужчину. Доброго, любящего, который хотел ее, и только ее. Общаясь с ней, он забывал обо всех прочих женщинах. Полина надеялась, что и потом тоже.

И теперь у Габриеля вдруг появляется желание поговорить. Не по телефону, а при встрече.

Полина любила Габриеля и в то же время боялась его. Он был скрытен и умел исчезать даже во время ее беременности, когда они жили вместе. В его жизни всегда существовала некая запретная зона, куда он не допускал Полину. Она это знала и принимала. Но окончательно смириться с таким положением вещей не могла. Отстраненность Габриеля напоминала дождевую тучу, способную в любой момент промочить тебя до нитки.

Мысленно возвращаясь к их последней встрече в Торонто, Полина все больше укреплялась в мысли, что Габриель никогда ее не любил. Раньше она считала его неспособным на любовь. Но услышав, как он говорит о Джулианне, она поняла, что ошибалась. Оказалось, Габриель способен любить и быть верным. Вот только его любовь и верность достались не ей, а другой.

Стоило Полине это принять, как к ее постоянным спутницам – тоске и душевной боли – добавилась свобода. Поначалу робкая, но становящаяся все смелее. Полина уже не была рабыней, пытавшейся завоевать внимание господина. Она перестала откладывать свои мечты о будущем на потом, жертвуя ими ради постоянной досягаемости для Габриеля.

И сегодня, переступая порог кафе «Карибу», она впервые за долгие годы чувствовала себя сильной. Конечно, встреча с Габриелем ударит по ней. Но она уже добилась впечатляющих успехов в других сферах своей жизни. Что мешает ей добиться успеха и здесь?

Габриель сидел в дальнем углу кафе, заняв столик на двоих. Его длинные пальцы сжимали кофейную чашку. Он был в пиджаке и рубашке, но без галстука. Полина отметила, что брюки у него чистые и отглаженные, а волосы – аккуратно причесанные. Ее удивили очки. Прежде Габриель надевал их, лишь когда читал.

Увидев Полину, он встал.

– Ты позволишь угостить тебя кофе? – спросил он, сдержанно улыбнувшись.

– С удовольствием.

Полина тоже улыбнулась, хотя и довольно неуклюже. Прежде Габриель всегда приветствовал ее поцелуем. Сегодня он сохранял вежливую дистанцию.

– Ты до сих пор предпочитаешь кофе с обезжиренным молоком и заменителем сахара?

– Совершенно верно.

Габриель пошел к стойке. Полина села. Ожидая, пока бармен выполнит его заказ, Габриель почесывал подбородок. От него не ускользнуло, что Полина изменилась. Она по-прежнему двигалась походкой балерины, не горбилась и умела управлять движениями рук. Изменилась ее внешность.

Свои длинные светлые волосы она стянула в конский хвост. Никакой косметики на лице. Полина выглядела свежее, моложе и… заметно жестче, чем в их последнюю встречу.

Ее одежда тоже изменилась. Она всегда хорошо одевалась, предпочитая эксклюзивную одежду и обувь. Но сегодня на ней была голубая кофта с длинным рукавом: просторная, без вычурности. Темные джинсы, босоножки. Габриель уже забыл, когда она так одевалась. Интересно, что бы это значило?